Слово отвергнутого Маэстро
Из песни слов не выкинешь.
Хлеб с сыром и чай с лимоном – величайшие достижения передового человечества.
Это я к тому, что по фотокарточке школьной виньетки или по студенческому билету можно запросто определить сорт, масть и породу конкретного человека.
Как говорится, чтоб познать народ – не надо защищать докторские диссертации. Достаточно прочитать народные сказки данного народа,
Вот на просторах армянской патриотической блогосферы часто появляется комсомольский билет резервуарной обезьяны – Дяди Нации – с одноименной фотокарточкой, где он выглядит как ложкомойник и лошара в одном. Сразу видно, что во дворе с ним никто не играл, и он никогда не был ни городским пижоном, ни первым парнем на деревне.
Сегодня также будем мыслить катастрофически глобально.
Не бойтесь!
У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик.
В свете последних событий, особенно после смерти Андрея Шемякина, я часто начал вспоминать моего главного преподавателя – Людмилу Александровну, царство небесное, которая ушла в вечность в том году.
Людмила Александровна Кожинова – супруга моего непосредственного Мастера – Черных Валентина Константиновича – автора сценария фильма “Москва слезам не верит”. Премия Оскар за лучший иностранный фильм.
Там было много дисциплин, но Людмила Александровна преподавала главную дисциплину – Мастерство.
Вот эту любимую фразу красивых женщин постбальзаковского возраста: “В 40 лет жизнь только начинается!” – придумал мой Мастер. Он был не только секретарем правления Союза кинематографистов России. У него еще и на Мосфильме была и есть своя кинокомпания, которое называется “СЛОВО”, согласно доктрине: из хорошего сценария можно сделать отвратительный фильм, но наоборот – никогда не получается.
Потом Валентин Константинович сказал:
“Никогда не ходите на съемочную площадку, где снимают фильм по вашему сценарию. У вас создастся впечатление, что на ваших глазах режут вашего ребенка!”
Это я снова иду издалека.
Но не это было главным уроком.
Есть одна профессиональная награда “За честь и достоинство”
И вот она говорит:
“После вас останутся ваши работы. Поэтому, при жизни вы должны нести личную, персональную ответственность за каждое Слово, за каждую страницу вашей книги или сценария, за каждый кадр, за каждую сцену вашего фильма”.
Такая концепция сегодня уже кажется другой планетой – и это мировая проблема.
В Армении это ощущается максимально остро, потому что здесь нет базовой, национальной киношколы.
В течение всей свое истории армянское кино путалось под ногами армянского театра и литературы.
Предпосылки для создания национальной киношколы создал Генрих Малян, с двумя фильмами: “Треугольник” и “Мы и наши горы”. Это практически два единственных фильма, где отделана работа с актером от театра.
Работа актера в театре и работа актера в кино – это две совершенно разные лаборатории.
Также как написать киносценарий и литературную повесть – это две разные профессии.
Несмотря на то, что фильмы “Треугольник” и “Мы и наши горы” основаны на очень сильном литературном материале – на повестях Агаси Айвазяна и Гранта Матевосяна, соответственно, тем не менее – это кинематограф в чистом виде.
В армянском кино можно выделить еще два фильма:
“Осеннее солнце” Баграта Овагесяна, по тому же Гранту Матевосяну и “Солдат и слон” Дмитрия Кесаянца.
Остальное – это либо монтажный мусор, либо прорва в девятый вкус. Это ни в коем разе не касается Амо Бек Назаряна и фильму Фрунзе Довлатяна “Здравствуй, это я!”
А сделанный на “Арменфильме” “Цвет граната” Параджанова – это совершенно отдельная субстанция.
Здесь на первый план выходит главная составляющая ереванской культуры – это ненависть к культуре, искусству, и самое главное – ненависть к успеху.
Иногда смотрю эти идиотские музыкальные шоу – конкурсы в телевизоре, где выступают дети.
Здесь, конечно есть и большая вина родителей.
Они каким – то образом свои неудачи и тщеславие пытаются компенсировать на своих детях, или за счет своих детей.
А между тем, если ребенок наделен талантом, то этого ребенка нельзя дергать до 18 лет. Это в целях саморазвития ребенка.
А потом, он уже войдет в профессию.
Ребенок, которому 10 лет, и который вступает в конкуренцию в таком возрасте – он непременно переживает стресс, что очень плохо действует на его детскую психику.
Родителям на это наплевать. Им надо, чтоб их ребенок выиграл, занял первое место, дабы они из ребенка сделали флаг и выпендривались перед соседями и родственниками.
Ребенок, который предрасположен к искусству, его категорически нельзя впускать в конкуренцию.
Искусство – это не спорт!
Но и здесь палка о двух концах.
Как и все остальное, эти шоу тоже украдены у Запада.
Правильно?
Но Западе, на таких шоу члены жюри, на доступном языке дают детям сугубо профессиональные рекомендации.
А в Ереване, так называемые члены жюри ломают детей прямо на месте.
Стоит на сцене девочка. Ей 10 лет. Она и так ненормально волнуется. Она первый раз на сцене, в телевизоре, на ней направлены огни рампы. Она переживает невероятный стресс.
Посмотрите картину великого Лукино Висконти “Bellissima” – Самая красивая – с моей самой любимой гениальной Анной Маньяни – и вам все станет ясно.
А тут, девочка по детски скрывая страх и волнение, стоит перед пресловутым жюри. Там, два мудака и три подзаборных минетчиц от, не при детях будет сказано, армянского шоу – бизнеса.
Нашелся бы кто – то, кто бы их научил петь!
И вот эта публика, все свои нереализованные скрытые – и не скрытые амбиции пытается реализовать на этой девочке.
Там была одна девочка – конкурсантка, которая свою песню исполнила намного лучше, чем члены этого жюри. Они бы так не смогли петь. но лезут в душу маленькой девочки со своими дурацкими, кустарными советами.
А у меня – то другая генетика.
Моей тете Араксе было всего 8 лет, когда епископ – глава Ширакской епархии – к нам домой отправлял за ней фаэтон, дабы ее в белом длинном платье доставили в Церковь Семи Ран, чтоб она исполнила Литургию.
В 8 лет она наизусть знала Литургию, как Комитаса, так и Екмаляна.
За каждое исполнение Литургии на воскресной службе Епископ вручал ей в конверте целых 25 царских рублей, которая она до копейки отдавала родителям. А тогда это были серьезные деньги. Для сравнения скажу, что в то время дюжина свежих цыплят на городском базаре стоила всего 5 копеек.
Здесь уместен вопрос:
Вот почему эти ваши обезьяны от шоу – бизнеса надрываясь задницами бомбы бросают, а петь песни менестреля Шерама, как пела она – не могут?
Здесь дело не только в том, как говорят братья евреи:
“Талант – это как деньги, или он есть, или его нет. Ведь взаймы – то никто не даст”.
В искусстве нельзя надрываться, друзья мои!
Неоправданный опохмел всегда приводит к длительному запою. Поэтому, большинство армянских деятелей культуры становятся профессиональными алкашами на халяву. К тому же свобода слова не всегда заканчивается свободой.
А, на самом деле секрет был очень прост.
Менестрель Шерам эти знаменитые нынче песни написал специально для нее, когда она была ребенком.
Это было ее единственным образованием. Дорогу в консерваторию, она так и не узнала.
Такой ее моя прабабушка Звездочка родила.
Если девочка восьми лет в Церкви исполняет Литургию Комитаса и Екмаляна, то где ей еще учиться?
Так и мой Мастер – Валентин Константинович Черных – говорил: “Твоя задача – меньше болтаться в институте, а моя задача – не испортить твой талант образованием.
Образование рассчитано на серых посредственностей, а писателем и кинематографистом ты стал в 13 лет на похоронах своей Звездочки, на панихидах своих Бабо.
А сценарному ремеслу я тебя на научу за полгода”
Тут, как говорил, к сожалению ныне покойный Бернард Шоу:
“Девушки рождаются или красивыми, или поступают в университет”.
Эти две, довольно – таки странные фотокарточки мне отправили читатели.
Был такой жизнеутверждающий период. Это когда люди оскорбляли меня на моей же странице, дабы трансформировать в порнографическую звезду пленительного счастья. Но перестали оскорблять, когда узнали что меня читают в прокуратуре.
К этому я относился очень даже толерантно.
Но когда в книжных магазинах рядом с моими книгами специально, в целях повышение рейтинга и реноме государства, ставят книги глав государства – бывших и действующих – это, конечно же накладывает на меня определенную ответственность, хотя я хй положил на любую власть, – будь даже эта власть бывшая, настоящая или будущая. Вы прекрасно знаете, что я – Артист. А это значит, что мое место в буфете. С утра выпил – весь день свободен. Но проблема властей усугубляется тем, что нынче мы не работаем с книжными магазинами. Поэтому, рейтинг властей неустанно падает. Кстати говоря, Звездочка совсем не одобряла, когда менестрель Шерам к нам домой приходил. Когда он маленькой Араксе учил петь, Звездочка на своем дежурном месте у окна, на серебряном подносе чистила рис на Пасху, и краем глаза очень косо смотрела на Шерама. Аракся спела очень хорошо, а менестрель Шерам от восторга поцеловал ей в щечку, а Араксе все – еще 8 лет. И тут Звездочка говорит, вернее спрашивает у Шерама: “А шелковые щеки своей жены целовать не пробовал? ” Такая драматургия. А тот же Бернард Шоу говорит: “Нерушимое правило драматургии гласит: в драматургии нерушимых правил. Тем не менее, я таки предпочитаю трехактную структуру драмы, изобретенную Аристотелем 2000 лет назад, и, к счастью, ничего лучшего человечество пока не придумало. Моему Мастеру страшно не нравился фильм “Москва слезам не верит”, который снял Владимир Меньшов, по его сценарию. А сценарию предшествовала литературная повесть. Он считал, что его творение испортили, как часто это бывает с Авторами, и что картина снята весьма небрежно. В принципе, она никому не нравилась. Даже знаменитый кинорежиссер Юлий Райзман после закрытого просмотра заявил: “Москва слезам не верит” – это позор Мосфильма!” А потом, здраствуй, жопа, Новый Год! Фильм становится лидером проката, получает всенародную любовь, и наконец, премию Оскар. Но сам Мастер говорил, что картина получила Оскар за одну фразу: ” Чтоб стать женой генерала, надо сначала выйти замуж за лейтенанта, и мотаться по гарнизонам 25 лет” В этой фразе вся сущность глобального Совка. Сказка невозможно, чудо невозможно, мечта – тоже невозможна! Все должно быть, как по Госплану. Нельзя сразу выйти замуж за генерала. Отсюда, практически на всех просторах постсоветских недоразумений – такая неприязнь и ненависть к успеху. В Армении эта ненависть приобрела гипертрофированную форму. Я понял, почему Генрих Малян умер на фильме про Комитаса? Комитас – это смертельная тема. Потому что, у нас у всех грехи перед ним. Перед Комитасом надобно публично покаяться. Особенно, это касается армянских обезьян в рясах. Следовательно, настоящий Художник умирает, когда дотрагивается до Комитаса. А Генрих Малян был настоящим художником, в отличие, вот этого вашего Гения пустоты, ереванского нарцисса – Вигена Чалдраняна, который сделал провинциальный лубок “Молчание вардапета”. Где ты, блть, где Комитас Вардапет?
То, что вы сейчас называетесь армянами – это заслуга двух людей: Месропа Маштоца и Комитаса.
Как можно было на Александра Таманяна доносы писать, потом похоронить в дырявых башмаках, а потом под его архитектурными шедеврами чеснок и лук продавать?
В Армении был голод, разруха, когда Амо Бек Назарян основал армянское кино, по всем правилам тогдашнего мирового процесса.
Человек снял первый армянский фильм “Намус”, первый армянский звуковой фильм “Пепо”, первую армянскую комедию “Шор и Шоршор”, первый армянский исторический фильм “Давид – Бек”, но еле сбежал от вас. Иначе вы бы его съели.
Свой последний фильм: “Насреддин в Ходженте, или очарованный принц” он снял в 1959 году, в Таджикистане.
В репертуаре Аракси было 500 песен.
Шерам, Саят Нова, Дживани.
Осталось всего 13.
В Ереване произошел оползень, который снес радиофонд с этими песнями.
Сто раз могли заново записать, но не сделали этого.
Простая человеческая зависть.
Официально мотивировали, что она ЧСВР – член семьи врага народа. Ведь ее мужа – долбоеба Корюна – расстреляли.
Она умерла 4 октября 1980 года. Дома, на кухне, с черпаком в руке. Обед готовила.
За три дня до этого на улице случайно встретила одну свинью.
Была такая музыкальная начальница – Эмма Цатурян.
Прямо на улице говорит ей:
- Ты уже всем надоела! Народ от тебя устал! Хватит петь!
Три дня в себя не приходила.
Она была не такой, как я. Кто мне слово скажет – 20 ответов получит и якорь в жопу. Она все очень глубоко воспринимала.
А Звездочка так и сказала, стоя над гробом дочери:
“Тебе и после смерти не будет покоя”
И, как всегда она оказалась права.
Сначала оползень снес радиофонд с ее песнями, а пару лет назад и ее могилу. Ее же перезахоронили. Нынче она лежит в Городском Пантеоне.
И тут мы приходим к самому главному.
В сентябре месяце когда был в сказочной Венеции, то между делом посетил несколько маленьких городов.
Я же обожаю итальянские и французские маленькие города. Это были даже не города, а городки. И в каждом городке – своя музыкальная академия, где дети получают базовое, академическое образование.
А вокруг здания – коровы пасутся, но строгие преподаватели работают с детьми.
Там девочка 10 лет не стоит перед обезьянами, наподобие перламутрового контрацептива с ароматом жожоба – Авета Барсегяна, ради того, чтоб тупорылая мамаша хвасталась перед кривоногими подругами.
У меня школьная виньетка повреждена, потому что достали из под завалов родного дома в те светлые дни.
Теперь, когда мы не работаем с книжными магазинами, труды государственных мужей оказались бесхозными, как и они сами.
Логика вещей подсказывает именно такую концепцию.
И здесь на первый план выходит Слово, чему я безумно благодарен Людмиле Александровна: “Для художника есть планка, ниже которой он не может опускаться. А для писателя вообще нет никакой планки: он всегда должен быть на высоте”.
А тот же Бернард Шоу говорит:
“Критики вам все простят, кроме успеха”.
Весь ваш кинематографический и литературный сброд Людмила Александровна забраковала бы на первой странице.
У этой школы были очень строгие требования.
С меня уже снята подписка о невыезде за фильм “Армянский хлеб”, и я отправился в Москву.
А до этого я уже получил один из главных призов на кинофестивале, где в жюри была проектор ВГИКа по учебной работе – профессор Золотухина Алла Николаевна. А тогда меня там не было, как раз, из – за подписки о невыезде и возбуждения уголовного дела.
И вот во время другого кинофестиваля, в кулуарах я встретил Аллу Николаевну, которая спросила: - Молодой человек, я вам случайно не преподавала?
Отвечаю: - Преподавали, Алла Николаевна! Историю советского кино.
А она: - А фильм “Армянский хлеб” за которого я голосовала – это ваших рук дело?
Отвечаю: - Да!
Алла Николаевна: - Спасибо, что держите марку Alma Mater!
Здесь мы уже имеем дело с приверженностью, или принадлежностью к мастерской, к школе, если угодно.
Это то, чего у вас нет, друзья мои!
Сейчас квалифицированно все объясню,
Вот были такие великие артисты как Ваграм Папазян, Грачия Нерсисян, Авет Аветисян, Вагарш Вагаршян, Давид Малян, Асмик.
После них пришли не менее великие артисты, такие как Армен Джигарханян, Сос Саргсян, Хорен Абрамян, Фрунзик Мкртчян, Метакся Симонян.
А уже за ними – пустота!
Никогда не задумывались о причинах?
Телевидение – это еще х*й с ним: оно никогда не было и не будет искусством. Особенно, армянское телевидение, которое рассчитано не для обезьян, а для больных обезьян, ибо здоровая обезьяна в состоянии воспользоваться дистанционным пультом, и переключиться, допустим на канал Discovery.
То, что а Армении кино и театр заменены холерой КВН и сифилисом Что? Где? Когда? – это внешний аспект вопроса.
Проблема намного глубже.
Рано утром, 16 апреля 1923 года, большевики издали Декрет об армянском кино – и взяли в руки палку.
А поздно вечером, 21 сентября 1991 года большевики эту самую палку убрали, и ереванские жоржики – доценты, туфта – интеллигенты и фуфло – деятели культуры базовую киностудию “Арменфильм” превратили в свинарник.
При глобальном Совке в Ереване функционировало 40 кинотеатров. В 39 ти из них нынче продают турецкие лифчики.
Подобное свинское отношение к культуре – это тоже внешний аспект.
И в данном случае проблема намного глубже.
Это говорит о том, что без палки над головой вы не можете.
Сакральная преданность к мраморному фаллосу старика Кабаева и заросшей пиZде Машеньки Захаровой – так прямо и указывают.
А присобачить графоманские писанина глав государства к моим культовым шедеврам – это не моя личная прихоть, а маркетинговая политика книжных магазинов.
И как мне с этим жить?
Буду работать над собой.
PS
Надеюсь, что у государственного крыльца не вздрогнет колокольчик. А я таки дождусь комментариев.
