Слово Маэстро
Запонки импресарио Норайра на премьере были из чистого серебра. Серебра Господа моего.
Поступила депеша из Пятой Республики – солнечной Франции.
По регламенту, премьеру фильма “Последний город” в Александраполе нельзя было делать, поскольку до мировой премьеры фильм нигде не должен быть показан. Нигде.
Фактически, я нарушил регламент.
Но, в знак уважения ко мне, и к моему родному городу – царскому Александраполю – французская сторона, мягко выражаясь, закрыла на это глаза, но с условием, что в пресс – релизе, премьера в Александраполе будет указана как предпремьерный закрытый показ.
Теперь, уже однозначно можно заявить, что мировая премьера фильма “Последний город” состоится в Париже – и мое присутствие там обязательно.
Помимо Парижа, была заинтересованность в организации мировой премьеры в Нью – Йорке, Анкаре, Неаполе, Риме и Венеции. Мы остановились на Париже, поскольку Франция первой поверила в потенциал фильма, и начала принимать непосредственное финансовое участие – и инвесторы сами приехали из Парижа в Александраполь.
Более того, Франция компенсировала ту часть денег, которую, согласно предварительной договоренности, должен был выделить президентский фонд, но не сдержал свое слово.
Эти деньги мы получили из Парижа.
Поэтому, вполне оправдано, что мировая премьера состоится именно там.
Следовательно, до премьеры в Париже ни о каком показе в Ереване не может идти речи. Я просто не имею на это право.
Согласитесь, не моя вина, что во Франции – на Родине Синематографа – мою работу оценили не только правильно, но и своевременно. К тому же, в самой Франции к фильму может подключиться одна продюсерская кампания из Нормандии.
Об этом станет ясно в конце недели. Нынче фильм там на рассмотрении и у нас переговорный процесс.
После премьеры, в Гранд – Отеле Александраполя, целый день проходил разбор фильма, и заключение французской стороны было следующим:
“Мы не ошиблись. Это было правильной инвестицией.
“Последний город” – работа мирового значения , и его должны показать по всему миру, следовательно, мы уже можем говорить о мировой продаже – WORLD SALES.
О Гюмри должен знать весь мир, и фильм “Последний город” сделал все для этого.”
Самым первым зрителям Александрапольской премьеры повезло больше всех.
Своим присутствием вы оказали мне честь, друзья мои!
Еще раз персонально благодарю каждого из вас – за уважение к моей работе и моему родному городу.
К этому я шел очень долго и мучительно, но всегда был уверен, что доведу дело до конца.
Если помните, писал один раз, что этот фильм – дело моей жизни, и дороже всех моих книг. Хотя, так нельзя сказать.
Всего один фильм за шесть лет, а в промежутке – шесть книг.
За этим стояла работа.
Четыре книги в этом году получите. Я уже вторые сутки в рабочем режиме. Надо поскорее забыть про триумф, чтоб не удариться мордой об асфальт. Я и так от скромности не подохну.
Но это всего – лишь защитная реакция. Иначе черные вороны мне глаза выклюют. Об этом знали все мои пять Бабо из Карса, поэтому каждое утро шептали про себя:
“Спаси и сохрани нашего мальчика”
Я знал, что после этой премьеры количество врагов увеличится во много раз. Не случайно, в ночь накануне премьеры выложил фотокарточку Бабо Эгине.
Из Турции депеша пришла о том, что мой фильм номинирован на Гран При – Darekh Millet Cinema Movie Award.
Darekh – это титульная рыба Ванского моря – Тарех.
Поэтому, Гран – При из драгоценного стекла, который у меня дома стоит на почетном месте, изготовлен в форме рыбы Тарех.
А в это время я был в жесточайшей блокаде со стороны властей – резервуарных обезьян, которые нынче задницей невесты жениху делают одолжение под заборами Еревана.
А мне лишь бы добраться до Ванского моря, через Тифлис и Константинополь. Вторая депеша пришла, что на мое имя забронирован номер в Гранд – Отеле Elite Van.
Потом пришла третья депеша о том, что курдские сепаратисты гарантируют мне полную безопасность.
Что делать?
Позвонил в Лос – Анжелес, Бабо Эгине.
А она уже при смерти была. Лежала в клинике под капельницей.
Еле выговорила:
- Сколько надо денег – столько и отправлю. И вообще, приезжай ко мне. Я тебе комнату приготовила.
Утром, в день награждения, после посещения острова Ахтамар,
зашли на Городской базар Вана.
Не знаю почему, курдский мясник отрезал огромный кусок холодного мяса, бросил на прилавок, и сказал: - Отнеси домой! Анне или Ханум приготовят что – нибудь вкусное!
Через 15 минут позвонили из Америки и сказали, что последнюю Бабо уже похоронили.
Холодное мясо осталось на прилавке.
Со вчерашнего дня, друзья мои, я получил и получаю очень много звонков, писем, сообщений с просьбой комментировать очередную вулканизацию контрацептивами от очередной обезьяны из КВН – про мой родной город и про наши суровые и холодные края.
Но вчера в двух словах сказал, что после одной встречи с представителями тревожной субкультуры, я не буду об этом говорить.
Я никогда не думал, что мне придется, даже из безграничной любви к моему родному городу и нашим суровым и холодным краям, цитировать нашу ненаглядную губернаторшу – Назели Багдасарян – которая не была на премьере моего фильма, поскольку я ее не приглашал, чтоб она не почувствовала дискомфорт. Ведь, за нее я тоже переживаю.
Но, тем не менее, в зоопарке “Первый Канал”, в интервью потомственному дегенерату Петруччо, с прогрессирующей зеркальной болезнью, повышенным холестерином и пониженным гемоглобином ( за него я тоже переживаю), Фрау Назели, не как губернаторша, а как ленинаканская девушка, произнесла сакраментальную фразу, смысл которой дегенерат Петруччо так и не уловил.
Она сказала: “Я не могу отвечать за всех гюмрийцев!”
Золотые слова.
Если она соизволит позвонить мне и пригласить на чашку кофе в свой роскошный будуар, то мы эту аксиому обсудим более детально.
Потому что завтра тоже самое скажет прокурор города, начальник полиции и люди из национальной безопасности.
Открою вам маленький секрет царского города.
После шерифа Лёвы – это еще при глобальном Совке – практически ни один начальник полиции Гюмри – при балбесах относительной Независимости – не был гюмрийцем.
Они все были ереванцами, назначенными из Еревана.
Назначить гюмрийца начальником полиции Гюмри – это выдать ему путевку в ад, по профсоюзной линии.
Такова городская культура!
Если подвергнуть расшифровке громоздкую фразу Железной Леди Александрапольского уезда – Назели Багдасарян – то мы приходим к следующей драматургии:
“Если завтра какой – нибудь, съехавший с катушек гюмриец – а мы уже давно всем городом съехали с катушек – этого Армена Григоряна и тех ублюдков, которые подняли руку на гюмрийских пожилых людей, зарежет под забором, то ни администрация, ни прокуратура, ни полиция и безопасность – не возьмут на себя ответственность!”
Дегенерат Петруччо это не понял, ибо не только дурно воспитан, но и изрядно не образован. Это видно по его убогим жилетам от чехословацких костюмов – тройка времен Густава Гусака и газеты “Руде Право”, которые он меняет раз в неделю.
В результате, какая петрушка получается?
Сначала мой родной город, где уклад жизни формировался веками, где на первом месте стояло и стоит – уважение к старшим – наводняют дашнакским и карабахским сбродом, которые руку поднимают на пожилых гюмрийцев, а потом выдают солдатские оправдания, якобы они первым начали.
Отвечаю.
Эти пожилые люди живут в своем родном городе, и у них есть полномочия. Если пожилой гюмриец выходит за рамки дозволенного – значит, у него на это были основания.
8 го мая было ясно сказано:
въезд в регион Ширак, и в город Гюмри, в частности, категорически запрещен.
На это есть свои причины. Какие именно – отдельная тема!
А потом выясняется , что мы вовсе не армяне.
Я так понимаю, городу Гюмри объявили войну.
Выходит, что мой прадед – мятежный поп Тер Акоп Хачвчанкян, герой Сардараптской битвы – который ради Армении пожертвовал своими сыновьями, и пол жизни снабжал оружием армянских гайдуков в Западной Армении- турок?
Это значит, что мои Бабо из Карса – не армянки?
Моя прабабушка Звездочка – турчанка?
Я вам так скажу, и ни в обиду никому.
Город Алекасандраполь, со своим файмом и накопленным золотом и прошлым, вполне может обойтись без Армении.
Это Армения построена вокруг Александраполя.
В Ереване было всего две мечети и одна пыльная улица Алавердяна, когда в Александраполе горожане пили шампанское Домпериньон, в антракте оперы “Ануш”.
Может и Армен Тигранян был турком, или Аветик Исаакян и Ованес Шираз?
В Гюмри есть 186 домов, где в больших комнатах висят портреты погибших солдат в недавней войне.
Скажите тоже самое в этих домах, отцам, матерям и вдовам.
Один раз нам уже объявили войну.
Когда русский солдат Валерий Пермяков расстрелял гюмрийскую семью. Погибли шесть членов одной семьи.
Остался один – шестимесячный ребенок Сережа.
Он его заколол штык – ножом, чтоб перестал плакать.
Ребенок остался жив, но врачи не смогли спасти его жизнь.
Он умер через неделю.
В течении этой отвратительной, невероятно холодной январской недели, мой родной город спас не только лицо Армении, но и ее честь и достоинство.
Даже Путин наложил в штаны.
Я был участником этих событий, когда мы голыми руками собирались российскую военную базу № 102 и генеральное консульство России в Гюмри – сравнять с землей.
Ленинаканского духа тогда на всех хватало.
Война городу была объявлена в день похорон Сережи.
С раннего утра весь город ждал, когда из Еревана доставят маленький гроб с телом Сережи.
Панихида должна была состояться в Церкви Святого Знамения, что на улице № 14.
Но до того, когда доставили гроб с телом, по приказу Сержа Саргсяна Церковь Святого Знамения была окружена полицейским и спецназом, в количестве двух тысяч голов.
В последний раз эта церковь была окружена турецкими жандармами в 1918 году, во время оккупации Александраполя.
Среди этих полицейских и спецназа не было ни одного гюмрийца. Все были привозными.
Теперь, кто из нас турки?
Кто закрывает дорогу к Храму?
Ни один гюмриец не закроет дорогу к Храму.
Церковь Семи Ран от Ленина до Горбачева – всегда была открыта. Никто не смог ее закрыть.
В 30 ые годы прошлого века решили взорвать Церковь Всего Спасителя, во дворе которого я вырос.
Рано утром матери ленинаканских чекистов и сотрудников НКВД, которые должны были руководить взрывными работами, взялись за руки по периметру церкви и сказали своим сыновьям: - Теперь взрывайте! И пусть эти священные камни в первую очередь упадут на головы ваших матерей!
Эти женщины были не армянками?
До премьеры, в таверне Черного Геворга отведали изысканно приготовленные говяжьи мозги с лимоном и грибочками.
Не жрать же нам пищу итальянских бедняков – пиццу – на мокром асфальте французской площади Еревана.
Странно, что спасители Родины скульптуру Родена из закромов Лувра – до сих пор не испоганили, или не украли.
И вот за столом, Доктор из Ниццы, что не было на него похоже, сказал одну концептуальную вещь: - Теперь я понял высокое качество городской культуры Александраполя. Ведь вы же могли за две минуты этих ублюдков, которые подняли руку на пожилых людей – закопать на месте. Но повели себя намного более достойно.
А знаете, почему не закопали?
Потому что, в Гюмри их за полноценных людей, в биологическом смысле, не считают.
Пусть их в тюрьме испортят.
С распечатанной жопой проще спасать Родину.
Аналогичная ситуация, которую констатировал Доктор из Ниццы, произошла и на похоронах Сережи.
Сброд резервуарных обезьян, со своим спецназом, был так далек от понимания армянского образа жизни, настолько не имел отношения к армянскому этносу и вере, что не мог догадаться, что гюмрийцы похороны убитого шестимесячного ребенка не будут использовать как предлог для массовых беспорядков.
Город достойно похоронил ребенка, и горожане тихо мирно разъехались по домам, а у резервуарных обезьян палец остался в жопе.
Когда в 1949 году, моя прабабушка Звездочка хоронила свою внучку, мою родную тетю Маро, которая умерла в 4 года, во дворе играла с собачкой, проглотила шерсть и заразилась эхинококком, сказала, что дети умирают ангелами, и поэтому, повела себя очень достойно.
А когда ребенок умирает мучительной смертью, то он становится Ангелом вдвойне.
И тот, кто в этот Святой день объявил войну моему городу, должен был знать, что война придет в его дом.
Такова воля Божья.
И я не могу этому что – то противопоставить.
Смирение и послушание – вот главные христианские добродетели, которые им неведомы.
Но глобально не могу сказать, что и сегодня нам объявлена война.
Какой – то дурачок в каморке какой – то кривой пиZды – без роду и племени – ляпнул о наболевшем.
Не скрою, что этот вопрос не стоял на повестке дня во время встречи с представителями тревожной субкультуры.
“Как можно его заманить в город?” – обсуждался этот вопрос.
Я сказал, что не стоит: он уже положил на себя полумесяц.
Но через продавцов жертвенных голубей пробили по базе.
с кем дружит, с кем водку пьет, кто готов подписаться под его туфта – базар, кто родственники, есть ли друзья, родственники в наших холодных и суровых краях?
Результаты поразили. Расскажу – не поверите!
Гонец принес дурную весть: оказывается, что этот придурок лагерный – сын второго секретаря нашего Ахурянского райкома – Михаила Григоряна.
Видимо, в наших краях в детстве его сильно обидели.
Скажу как на духу, я попросил, чтоб ничего не предприняли.
Он и так обречен.
Выйдет на свободу, всю жизнь будет жить в страхе, что рано или поздно нарвется на какого – нибудь гюмрийца.
А если посадят, и упаси Господь переведут в исправительно – трудовую колонию города Артик – то я ему не буду завидовать.
А как же иначе?
Язык – это не метла, чтоб махать направо – налево.
Я не предупреждаю, друзья мои!
Я не сотрудник Минздрава, чтоб предупреждать. А всего – лишь рекомендую не подписаться в адвокаты в этом деле.
И очень прошу, по этой теме мне больше вопросов не задавать.
Что касается текущих вопросов.
В Александраполе, в отличие от Еревана, все тихо и спокойно.
Город живет своей жизнью: мужчины заняты делами, женщины – больше по хозяйству.
Есть уверенность, что этот сброд больше никогда в истории не окажется у городских ворот Александраполя.
Те, кто были на премьере – до сих пор под впечатлением.
Культурный город!
