“На показе фильма «Последний город» его автор и режиссер Армен Гаспарян произнес ровно девять слов:
«Все, что я хотел сказать, вы увидели на экране».
Он лишил нас проводника — и правильно сделал:
в одиночестве, думаю, каждый увидел в фильме что-то сверх этого «всего».
Это фильм-разоблачение по сути. Фильм-аппликация по форме.
Но она составлена даже не из кадров — из символов.
Первые символы — узнаваемые, тяжеловесные. Они включают условный рефлекс страдания и даже наслаждения этим страданием. И оттого потом, после просмотра, за
него стыдно: оказывается, это и про меня, и про тебя, мы с тобой тоже герои разоблачения.
Здесь откровенная неустроенность, разруха, обновляемые следы давних трагедий и с упоением сдираемая корочка с новых ран.
Город, жертвенным голубем запертый в клетке, с венцом из колючей проволоки. Дым ладана с привкусом тлеющей свалки. Здесь, если хотите, продаются билеты на Голгофу: вам первый ряд или ложу?
Другие символы — тонкие, даже изящные, не сразу угаданные. Иногда они разобраны на мелкие фрагменты, что ведут, как хлебные крошки Гензеля. И если ты успеешь собрать
все до того, как их сожрут помоечные чайки — выйдешь к дому.
Здесь «Притча о слепых» наоборот, и в ней никто не падает. Здесь память — инструмент сохранения чистоты. Здесь небесный кузнец Блока, прикативший разрушительный
огневой диск, растерянно озирается, оказавшись совсем в другом городе. В городе- утешении, который «последний».
Это сочетание, «последний город», — слишком многослойная аллюзия. И мне кажется, именно в ее многослойности зашифрован главный символ фильма: он не про конкретный
город. Город в нем стал не героем, а актером. И роль его — пример сохранения достоинства. И жизни.
В которой становятся книгой песок и камни. И ее есть кому раскрыть.
В которой часы, отмерявшие минуты до катастрофы и замершие на надгробиях, — идут.
«И гроба — нет! Разлуки — нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть — на свадебный обед,
Я — жизнь, пришедшая на ужин».
«Последний город» — фильм с участием одного города про весь сегодняшний день. О том, что смерть, наверное, продается дороже. Но жизнь все равно стоит больше.”
