Красивым женщинами не читать. Не красивым сгруппироваться вокруг приходской трапезной. Вход с торца, через внутренний дворик республиканской грязелечебницы. Свидетельства о браке и сменное белье иметь при себе. Сам Архиепископ спуститься на процедуры, а бухгалтерия уже предупреждена. “Ты стол накрыл на шестерых, но шестерыми мир не вымер” Марина Цветаева. JEDEM DAS SEINE – КАЖДОМУ СВОЕ Слово Маэстро Давно не был на балконе моей прабабушки Гиновапе Хачванкян. Зима. Крестьянин торжествует, а вместе с ним весь армянский дебильный истеблишмент, маргинальный бомонд и испорченная Богема. На днях спущусь на улицу Кирова, и попрощаюсь с балконом. Я рад, что этот балкон не попал в чужие руки. Покойный Милош Форман говорит: “Память часто предает нас. Может быть, этот вечер воскресил во мне переживания многолетней давности. Когда ты постоянно осознаешь себя отвергнутым от эмоциональной общности чужой семьи. Это ощущение. будто ты стоишь возле стеклянного дома и видишь все, что происходит внутри, но не становишься действующим лицом этих событий, а остаешься сторонним наблюдаетелем. Балкон дома на улице Кирова – мой родовой дом, где я никогда не жил, а в соседнем подъезде, на третьем этаже – дом Бабо, где я вырос. Работая над уже бессмертной Александрапольской Трилогией я поставил перед собой задачу: читатель должен проникнуть через стеклянную стену дома, дабы не остаться сторонним наблюдателем. Он должен становиться действующим лицом всех событий, происходящим в этом доме. Как этого добиться – не скажу! Это секрет творческой лаборатории Александрапольского Аристократа. Могу сказать, что во всех книгах я не книги писал, а кино снимал, руководствуясь первым правилом кинодраматургии: читатель должен не читать, а видеть. А таких правил ремесла около трехсот. Стилистика языка – это уже абсолютно другой коленкор. Но маленький секрет раскрою. Чтоб читатель видел, и стал действующим лицом книги, применяю метод “Энергия детали в ее трахактном развитии” Это целая академическая дисциплина. В два акта деталь не работает, и история становится фанерной. Если читатель читая мою книгу не смотрит кино – это значит, что моя книга – макулатура, стопка бумаг. Когда тетя Эвелина прочла книгу № 5 “МОНАСТЫРСКИЙ КРЕСТ. Советская сага”, позвонила и сказала: “Создалось впечатление, что в 1937 году ты жил у нас дома, в Ереване, на Амиряна. Сидел в углу и наблюдал за всеми происходящими событиями” Это и есть “Эффект стеклянного дома”, и твоя задача – проникнуть в дом. А иначе на второй странице читатель выбросит книгу. В драматургии, уважаемая дебильная профессура армянских кинематографических вузов в полном составе, точное знание фактов не имеет решающего значения. Важна структура на базе эмоционального материала. Конфликты, столкновения, образы, мизансцены. Ни в коем случае нельзя драматургическое произведение превратить в скучную, нахрен никому ненужную докторскую диссертацию. Особенно в стране, где половина населения не приучено к грамоте, а прозвище самого успешного, богатого и уважаемого человека – Тупой, который, допустим, если завтра подарит два б/у компьютера академии наук, то его наградят орденом Исаака Ньютона, если таковой хранится в закромах данной богадельни академических дегенератов, как потомственных, так и функциональных. Не знаю, кто нынче командует этой шарашкиной конторой, но был такой Мартиросян Радик – президент академии наук. А у нас в Александраполе, на городском базаре, рядом с продавцом говяжьего языка – Байло, орудует мясник Гугуш. Я у него мясо не покупаю, потому что когда был маленьким, то моя прабабушка Звездочка, квалифицированно научила меня как правильно выбирать мясо, по методике “Цоцхал” Это значит, что мясо должно тебе улыбнуться. А мясо Гугуша не улыбается мне. Поэтому, свинину, говядину и баранину беру у трех поросят. Имею в виду, мясной салон “Три поросенка”. Тем не менее, если окровавленный халат Гугуша надеть на Мартиросяна Радика, и дать ему в руки топор Гугуша – то, он вылитый Гугуш. Точно также, как великий Арам Хачатурян, в виде памятника на одноименной улице – копия Клары Цеткин. Особенно, челка. Рискну предположить, что босоногий пыльный скульптор был из культурного ближнего круга Тети Нации из резервуарного колумбария. Ведь, при глобальном Совке Культпросвет периодически требовал Девушку с веслом. Но, согласитесь, что у президента академии наук экстерьер должен быть хотя бы слегка презентабельным, чтоб не было стыдно на люди вывести и публике показывать, при свете ночной лампады, по крайней мере. Работая в Германии, над сценарием DER LETZTE NOVEMBER, которая легла в основу уже бессмертной книги “Последняя осень Кенигсберга”, я прошел все три этапа: first draft – next draft – final draft. В Европе не так просто. Это вам не лепрозорий для прокаженных “Национальный киноцентр Республики Армения” И вот, в течение всего этого времени я заново изучил историю Второй Мировой войны. Оказывается, я ничего не знал. Также досконально изучил самую закрытую, болезненную и деликатную тему – германского гражданского населения после войны. Уже знал все до самых мельчайших деталей, на самом бытовом уровне, вплоть до номеров вагонов, поездов эшелонов, в которых депортировали немцев. Мне удивило, что сами немецкие редакторы мне сказали: “Не надо быть таким дотошным. Главное, что история в сценарии не рассыпается” Но, к счастью, я и здесь уперся рогами и настоял на своем. В противном случае, читатель – уже не сценария, а книги, не прошел бы в сквозь стекло, и не оказался бы в немецком подвале образца 1947 года. Когда, в 2008 году, я уже принял решение вернуться в Армению, фрау Герлинде Кройцбург сказала: “Зря вы так решили. Германия создала для вас все условия для плодотворной работы” Следовательно, глубоко символично – а местами даже метафорично, что я из Германии приехал, в Германию и уезжаю, хотя конечный пункт – это Франция. Лазурный берег. В Германии море холодное. Интересный ритм работы. Вот недавно закончил три книги. За полгода. Каждая книга – два месяца работы. Вообще – то, объем работы над каждой книгой – год или полтора. В Америке и Европе в серьезных кинокомпаниях есть специальный штат – Script Doctor – Сценарный Доктор. В Германии матрица работала следующим образом: “Вот тебе крыша над головой, вот гонорар, деньги на еду, и дополнительные деньги на твои шарфы, башмаки и головные уборы, которыми ты уже достал нас. Однако, это твое личное дело, и мы не имеем права туда вмешиваться. Но у тебя есть ровно 45 дней, чтоб ты написал новый вариант сценария для полного метра, с учетом всех замечаний и рекомендаций Сценарного Доктора”. Для Армении – это другая планета. Сравните, автомобиль “Mercedes” с продукцией автомобильного гиганта “ЕРАЗ” – Ереванского автомобильного завода. Поэтому, когда я подобный подход к работе применил в Армении, то встретил раздражение и враждебность. Писал, что пригласили прочитать лекцию в этой самой академии искусств. После лекции один студент ляпнул по глупости в деканате: “Вы за три часа нам рассказали то, что мы за три года учебы так и не услышали!” Я стал врагом. Нынче я работаю над другими образами. И снова эмоциональная общность чужой семьи, и снова стеклянный дом. Речь идет о Народной Трилогии. “Последняя осень Кенигсберга” – это было колоссальным опытом перед трилогией про Геноцид, включая AMERCOM, который является следствием Геноцида, поэтому трилогия напрашивается. На Руси про Вторую Мировую войну знают две вещи:
22 июня 1941 Германия напала на Советский Союз.
9 мая 1945 года Советский Союз победил Германию. В Армении про Геноцид знают тоже две вещи:
24 апреля 1915 года Комитас сошел с ума.
24 апреля 2015 года Путин приехал в Ереван. В целом, в Армении и в этой несчастной диаспоре тема Геноцида изуродована обкуренными дашнаками, которые сами несут непосредственную ответственность за Геноцид, ангажированными историками и дебильно – пафосными писателями. В контексте кинематографа, самым лучшим фильмом про Геноцид является картина Генриха Маляна “Наапет”. Естественно, надо с понимаем отнестись к идеологической составляющей, ибо картина сделана в совершенно иных предлагаемых обстоятельствах. Но я безумно люблю суровую простоту этого фильма, и часто пересматриваю его. Очень люблю фильм Анри Вернея “Майрик”. Здесь надо отдать должное автору за то, что он не боится быть сентиментальным. Сегодня, когда мы переживаем пошлую и бездарную эпоху интеллектуального онанизма и концептуальной мастурбации, быть сентиментальным в искусстве – это сильная позиция. Мой любимый французский кинорежиссер Франсуа Трюффо говорит: “Сегодня сентиментальность – это признак мужественности, поскольку редко кто уже отважится сказать, что очень любит рассказы Чарльза Диккенса или роман Виктора Гюго “Отверженные”, из – за страха, что интеллектуалы упрекнут его в сентиментальности. Однако, кино будущего будет сниматься под знаком любви” Фильм “Майрик”, как классическое французское кино, сделано под знаком любви. И потом, там великие Омар Шариф и Клаудия Кардинале. Этот фильм будут смотреть всегда! Фильм братьев – Паоло и Витторио Тавиани “Гнездо жаворонка” очень важен, в контексте имени авторов, но я не люблю этот фильм, потому что – это красивый лубок на штампах. Теперь не могу в искусстве любование трагедией. Фильм Робера Кешишяна “Арам” – это монтажный мусор. Там и обсуждать нечего. Картина Терри Джорджа The promise – Обещание – это классическая прорва в девятый вкус, где полностью отсутствует, как армянская, так и турецкая пластика и органика. Это комикс в движении, несмотря на огромный бюджет, который в разы превышал бюджет таких фильмов, как “Список Шиндлера” Стивена Спилберга и “Пианист” Романа Поланского. Очень серьезная картина “Арарат” Атома Эгояна, поэтому ее в Армении не любят. Картина не вписывается в эстетику люмпенского патриотизма по отношению к теме. Фильм “Арарат” – очень серьезное исследование генетической травмы, которая передается из поколения в поколение. А Атом Эгоян – большой мастер, каннский фаворит. В фильме ставится главный вопрос темы. Режиссер Сароян, в исполнении Шарля Азнавура говорит турецкому актеру: “Вопрос не в том, что вы нас убивали и забирали наши земли, а в том: за что вы нас так ненавидели?” На этот вопрос отвечу я в Народной Трилогии: Книга № 10: “Ключи от могилы” Книга № 11: “AMERCOM. Александрапольская история” Книга № 12: “С той стороны зеркального стекла” Я это сказал Атому Эгояну. Он и его жена Арсине Ханджян меня очень полюбили за фильм “Армянский хлеб”. Кстати, Арсине играет в фильме братьев Тавиани “Гнездо жаворонка” Атом Эгоян с ума сходит по великому американскому художнику армянского происхождения – Аршилу Горки. Они своего единственного сына назвали Аршилом, в честь Аршила Горки. И вот недописанные руки матери на картине Аршила Горки – идут лейтмотивом в фильме “Арарат”. Арсине письмо отправила из Торонто: Dear Armen, I watched your film “The Armenian Bread” with great interest. I was very touched by your main protagonist, a most intelligent, lucid, and passionate lady. She brought tears to my eyes with her observations and analysis of our historical and present day reality in Armenia. Your silent contribution to the subject through a powerful, meaningful choice of images with strong editing sequences gives the film a significant and strong, yet restrained perspective. I hope you have been successful in showing it in many places on various occasions. All my very best to you with your upcoming project, Arsinée Khanjian Toronto, Canada Трудно было научиться снимать тишину. Но здесь уместна одна жестокая параллель. Фильм “Армянский хлеб” также сильно понравился Рустаму Мамед Ибрагим Оглы Ибрагимбекову, царство небесное. Он – серьезный кинодраматург, работал с этим барином – дуралеем Никитой Михалковым. Писал сценарии к фильмам “Утомленные солнцем” (Премия Оскар) и “Сибирский цирюльник” итд. Потом поругались. А у меня в Москве показ фильма “Армянский хлеб” в Киноцентре на Красной Пресне. И вот этот ваш Архиепископ Бинго – Бонго, который скоро спуститься на процедуры к некрасивым женщинам, решил бойкотировать фильм, и запретил рисовым армянам Москвы, которых он крестил кофем Starbucks в священных водах Яузы, показываться в Киноцентре. Хотя, на мое счастье они и не собирались показываться. Русские кинокритики давно дали диагноз: низкий уровень умственного развития рисовых армян хватит разве что на черножопую жертву белокаменного аборта – дурика Сарика. Диагноз – их, а чистота слога – моя. Прошу внести в протокол. И у азербайджанца Рустама Ибрагимбекова глаза на лоб полезли, когда он прочитал заявление, которое распространила Пресс – Служба Ново – Нахичеванской и Российской епархии Армянской Апостольской Церкви. Но, тут как говорят на Руси: “Не было счастья, да несчастье помогло” Выяснилось, что армянские дикари в рясах – это сапожники без сапог. И это – не метафора. Сейчас квалифицированно все объясню. В самый ответственный момент сотрудница Пресс – Службы исчезла. Вскрытие показало, что залетела. Незапланированная беременность. И не от кого – нибудь, а от самого Бинго – Бонго. Непорочное зачатие. Ушла в декретный отпуск. Трудовой Кодекс позволял. А вопрос в том, что армянские дикари в рясах владеют монополией не только на импорт парафина, но и на контрацептивов. Может лопнул в самый неподходящий момент. Или партия попалась такая республиканская. Намедни наш Главпоп разбушевался в застенках парламента. Одно обрадовало. В отличие от Бармалея № 2, он текст “Отче наш” полностью и наизусть знает. А так, я давно привык к его выходкам. Хотя, он еще 10 лет назад сильно обиделся на меня. Предложил посвятить его в воры в законе. Он и вправду, соответствует всем академическим критериям: нигде не работает, налогов не платит, ведет антигосударственый образ жизни. Но коса нашла на камень. А я – не армянский туфта – интеллигент, и не фуфло – деятель культуры, и всегда говорю с именами, фамилиями, явками. Когда его брат во Христе Архиепископ Бинго Бонго под заборами Эчмиадзина сказал мне: “Ты что, бля*ть, на меня русских навел, не соображая, что я – член президентского совета по делам религии, и у меня прямой доступ к Путину. Так что, с тобой что – нибудь случиться – в других местах не ищи!” – Наш Главпоп – Майкл Александрапольский – должен был высказать свое особое мнение. И он высказал, хотя заранее спросил:
Тебя где крестили? Разговор шел в его кабинете. Я обернулся, показал на Церковь, и сказал:
Здесь. В Церкви Семи Ран! А он:
Это меняет дело! По закону я должен быть на твоей стороне, но не могу этого делать! Претензий у меня не могло быть: человек проявил корпоративную солидарность, а я, как правнук монашествующего – смирение и послушание, ибо эти две субстанции являются главными христианскими добродетелями. А потом звонит привратница епархии и говорит:
Ты не представляешь в каком тоне, после тебя, он позвонил в Москву и поговорил с Езрасом, защищая тебя, потому что, и ты гюмриец, и он – гюмриец! После Пасхи яйца не красят. Я уже сказал Архиепископу Бинго Бонго, что если бы знал заранее, что вы как собаки боитесь русских, я бы не потратил на вас 5 лет жизни, и столько нервов и здоровья. Но ничего. Прошло и это. Мой мятежный поп – Тер Акоп Хачванкян – прожил 80 лет, 40 из них в ссылках и лагерях, чтоб избавить Армению от уродов, кому вчера наш Главпоп “Отче наш” читал. Неужели, история повторяется? Но, одному не понять. Неужели, Главпоп не понимает, что тем самым он публично хоронит себя. Кому он “Отче наш” читал в парламенте, у тех рейтинг в Александраполе ноль целых х*й десятых. Я понимаю, что замполит армянской церкви русский амбассадор, дурачок Копыркин Серега из Большого Дома – методичку спустил. Но хорошего понемногу. Слипнется. Давайте городской эксперимент проведем, и проверим,чье Слово больше пройдет: мое, мэра, губернатора или главы епархии? JEDEM DAS SEINE – КАЖДОМУ СВОЕ А вы не смогли использовать этот ресурс, друзья мои! Но, с другой стороны, вполне нормально, что в моих услугах вы больше не нуждаетесь. Это закономерно! Вон на первой фотокарточке мой мятежный прадед. Четверо сыновей: Тачат, Мушег, Оник, Ваге. Потом родятся еще два мальчика: Артак и Бабкен, а потом – дочь Эмма. Попадья в период последней беременности читала роман Гюстава Флобера “Мадам Бовари”. Поэтому, когда родилась девочка, она ее назвала Эммой, в честь Эмму Бовари. Эмма Хачванкян. Она с отцом, на другой фотокарточке. В Москве жила. Мечтала стать архитектором. Подавала большие надежды, и работала на проектированием здания театра Советской Армении, в мастерской Каро Алабяна. Но документы не приняли в институт: дочь священника – армянского националиста. сподвижника Гарегина Нжде, героя Сардарапатской битвы, участника февральского восстания, поставщика оружия армянским гайдукам Западной Армении. Замуж тоже не взяли. Сестра врагов народа. Боялись. Вот этих трех мальчиков справа – расстреляют. Ваге и Оника в 1936 году в Воронеже, Тачата – в 1940 ом в Магадане. Перед расстрелом чудом удалось отправить записку из Магадана. Очень просил теплую рубашку и шерстяные носки. Надо было ждать навигацию. Отправили посылку, через месяц посылка обратно пришла, с извещением: АДРЕСАТ ВЫБЫЛ. Код ГУЛАГа. Это значит, что расстрелян, но в свидетельстве о смерти написано: заражение крови. Это чтоб скрыть количество расстрелянных. В Ереване, жена Евгения, спросила на свидании, в подвале на Налбандяна:
Ты почему пишешь, что английский шпион и что в доме хранится оружие? Он ответил:
Меня очень сильно бьют и пытают каждый день. Я не выдерживаю. Так что, в гробу я видел я ваш Советский Союз, вашего Путина, всю вашу кремлевскую пятую колонну и ваше мороженое в вазочке. Все это было не для того, чтоб два брата – акробата, без роду и племени – Бармалей № 2 и Архиепископ Бинго Бонго – из Совхоза № 4 села Воскеат Эчмиадзинского района Армянской Советской Социалистической Республики, единственную книгу которую прочитали в жизни, было удостоверение: КГБ СССР – мне сказали: “С тобой что – нибудь случится, в других местах не ищи!” В Магадане буду искать, а вы в баланде мясо будете искать. В специальном следственном комитете мне спросил:
Когда он вам такое говорил, свидетели были? Говорили:
Даже если бы были, я бы заявление написал. На их задницах и без меня – клейма негде ставить. Эмма вернулась в Армению, в отчий дом в Ереване, напротив Церкви Сурб саргис, и всю жизнь ухаживала за своим отцом, который ни о чем не жалел, и до конца верил, что армянское счастье может построено только на обломках Российской и Османской Империй. Всю жизнь ел только холодный мадзун и черствый лаваш. Глава Араратской Папской Епархии, с 1916 по 1927 годы. Сначала сравните с действующим главаой Араратской епархии Навасардом Кчояном, который на Bentley едет в прокуратуру показания давать: как стать миллионером в рясе ? – а потом вешаетесь за мои шарфы. JEDEM DAS SEINE – КАЖДОМУ СВОЕ По поводу фильма “Армянский хлеб” этим бородатым дикарям ответил один человек в одном предложении: “Человек без веры не мог снять этот фильм” Это сказал Примас Польши Кардинал Юзеф Глемп. Мы встречались два раза: один раз в Ниепокаланове, в монастыре монахов – францисканцев Святого Максимилиана Кольбе, а во второй раз в настоящей столице Польши, в городе Гнезно, где под алтарем Кафедрального Собора покоятся мощи Святого Войцеха Адальберта – первого Епископа Восточной Пруссии. Однажды, на основании слов Примаса Польши, я сказал этому вашему дурачку – пресс – секретарю Католикосу Тер – Ваграму Меликяну: “Во мне больше веры, чем у всех вас – армянских попов – вместе взятых. Моя вера – это генетика, а ваша – жратва на чужих поминках и ремесло. С тем же успехом вы могли служить в налоговой инспекции!” Это когда Пресс – Служба распространило заявление, что фильм “Армянский хлеб” позорит армянскую веру. Помимо того, они – фарисеи. Они целых четверть века, по указке резервуарных обезьян призывали людей к смирению, внушая им, что всякая власть дана от Бога, а нынче призывают свергнуть власть. Это фарисейство! И вместе с тем, они – государственные преступники. И потом, священник не имеют права делать политических заявлений. Но их ставка на быдло, на чернь, на люмпенов, поэтому, их ожидает провал. Они как обезьяны начали копировать русскую модель превращения церкви в подстилку государства. Но не учли самого главного: у армянского и русского народов – разное отношение к Церкви. На Руси православие – это заменитель коммунистической идеологии, а в Армении – семейная традиция, на самом бытовом уровне. Армянскому ребенку дай в руки гвоздь, зубилу и кусок камня, и он на этом камне крест выцарапает. Но армянские попы так поступили, потому что они – сотрудники даже не армянских, а российских спецслужб. Бог с ними, если бы были армянскими! И они исчезнут вместе с путинским режимом. Исчезнут не физически, но такого оборота контрабанды кокаина, презервативов, бриллиантов – больше не будет. Они будут оказывать услуги,, как допустим, парикмахеры, водопроводчики, сантехники. То есть, бочку катить с парламентской трибуны – им уже никто не даст. Это уже будет слишком жирно. Почему я катастрофически спокоен за своего прадеда? Он не подписал договор с дьяволом. Запомните одну вещь, друзья мои! Любой человек на территории Советского Союза, который после 29 июля 1927 года выбирал профессию служителя культа, он – сотрудник спецслужб. Это исторический день, который вошел в историю, как Сергианство. В этот день в Москве заместитель Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополит Сергий Страгородский издал послание, суть которого заключалось в следующем: ради сохранения церкви в стране, где научный атеизм является государственной политикой. церковь идет на сделку и выражает свою лояльность к советской власти, и готова с ней сотрудничать. В это же время, мой прадед – Протоиерей Тер Акоп Хачванкян – был не только снят с должности главы папской епархии, но и лишен духовного сана, и ему категорически запрещалось носить рясу и совершать обряды, проповеди и.т.д Уже 19 ноября 1929 года ему и двум сыновьям вручили ордер на высылку в Воронежскую Область. Но это не было связано с тем, он не пошел на сделку с безбожной властью. В Эчмиадзине на территории монастыря нашли огромный склад с оружием. А он, был в оперативной разработке царской охранки по этому делу. И большевики ему сказали: “Если ты боролся против царской власти, будешь бороться и против советской власти” Сегодняшние армянские попы плюют на его могилу. Они хотят вернуть вас туда. откуда хотел вас вытащить мой мятежный монах. В этом вся наша разница, господа члены Гаагского Трибунала. Я продолжаю его дело, и, как говорил, к сожалению ныне покойный Герцен Александр Иванович: “Дело никогда не умрет, пока Слово не умерло” ЭПИЛОГ Внизу, на цветной фотокарточке – мои новые образы. Армянская семья из Сиваса, образца 1915 года, кого вы так испугались. И снова эмоциональная общность чужой семьи, и снова надо проникнуть сквозь стекло – и оказаться у них дома.
