Слово Маэстро
Часть первая.
Photos by Alex Terzikyan
Хорошо, что испугались и не пришли, друзья мои!
Вчерашняя встреча была бесподобной. Пожалуй, самая лучшая встреча. Почти как мои помпезные презентации.
А по поводу вашего коллективного испуга я ни в коей мере не злорадствую. В таких случаях моя прабабушка Звездочка говорила:”Два испуга – это одна смерть!”
В одну часть не уложусь, ибо контекст слишком глобальный.
В качестве увертюры скажу, что теперь я окончательно понял, почему ереванские деятели культуры такие пошлые и бездарные! При такой густой жаре не то, что создавать произведения искусства, но и родиться деятелем культуры – практически невозможно!
Другое дело – александрапольская утренняя прохлада и философский черный камень. Все – таки, я не смогу без своего родного города. Отец нашего Гюрджиева из квартала урумов Александраполя, своему сыну дал всего один совет в жизни:
“Хочешь потерять веру – дружи со священником!”
И что характерно, он это сказал в нашем дворе, когда стоял напротив Церкви Всеспасителя и созерцал внешнее убранство архитектурного строения.
Опять этот ваш Бармалей № 2 – якобы католикос всех армян – что – то натворил. Снова засунул палец в розетку.
Может ему жениться официально?
А то, ходит бобылем и трахает все то, что движется. К тому же, пьет все, что горит. Я уже не говорю про кокаин, под видом стирального порошка “Дося”, который подают на утреннюю трапезу. А вечером – приходской героин с государственным растворителем. У нас же официально церковь отделена от государства.
На вчерашней встрече один благородный читатель задал концептуальный вопрос:
“Почему в Ереване изуродовали, уничтожили исторический центр, а гюмрийцы свой старый город сохранили?”
Хороший вопрос.
Во – первых, в городе Гюмри нет штата главного архитектора.
Это начальник отдела капитального строительства величает себя архитектором.
И потом, зачем Александраполю главный архитектор, если город построен один раз и на все времена.
Но глобальная причина в том, что еще при глобальном Совке, при первом секретаре Горкома до Асканазовны – Арзумянане Роберте – старый город объявили историко – архитектурным заповедником “Кумайри”.
Что это значит?
Это значит, что в центре городе новостройки запрещены, а если человек купил дом в старом городе, то внутри может делать все, что угодно, но фасад дома не имеет права видоизменять.
Один раз встретил Асканазовну в Ереване, на Саят – Нова. Она уже в преклонном возрасте. Почему – то, увидев меня, пальцем позвал к себе. Я подошел, а она и спрашивал:
- Ты знаешь, кто я?
Говорю: - Конечно, вы – Донара Ганди, Донара Асканазовна – первый секретарь Горкома Ленинакана.
Горожане ее называли Донарой Ганди.
Потом задает второй вопрос: - Теперь ответь, как я догадалась, что ты – гюмриец? – и сама же ответила – По походке и по взгляду высокомерному.
А потом добавила: - А ты чей?
Тогда я еще не был национальным достоянием и черным александрапольским бриллиантом. Шел процесс огранки.
Но в этом вопросе кроется весь секрет городской культуры.
Ты не можешь быть залетным!
К чему я это?
Сильно разочаровался в кандидатах городничие Еревана.
Эта аккумулирующая публика что – то ушла, скажем так, в антропологическую и этнографическую ересь. Эти гаврики одержимы идеей не то реанимирования, не то клонирования так называемого “ереванского городского парня”
Этот ваш дурачок Ванецян Артур тоже ерзал черной задницей о черный асфальт на Французской Площади, и стонал, что он – ереванский городский парень и намылился на площадь дабы власть свергнуть. Потом отправился в Москву, дал взятку контрацептиву с ароматом сибирского авокадо – Владимиру Соловьеву – в размере 150 тысяч бакинских и заявил:
“Крым наш, а я – кадровый чекист!”, в надежде, что счастливый мудак Путин это услышит и начнет ссать кипятком.
Интересный полет фантазии у ереванского городского парня.
Хорошо что, зеленый перец не грыз в прямом эфире у вечернего мудозвона.
А потом ставки повысились.
Резервуарная обезьяна – Албанский комсомолец – заплатил уже 250 тысяч бакинских постмодернистскому большевику в красных носках – Владимиру Познеру – с последующей вулканизацией контрацептивов: “Помогите мне вернуться во власть, и я сделаю все, чтоб Армения валялась у ног России!”
А кандидаты в городничие Еревана мне в чем – то начали напоминать турок. Но не кемалистов, а националистов.
У кемалистов нет национальных, религиозных и геополитических амбиций. А у националистов проблемы с этнической самоидентификацией.
А кандидаты в городничие внушили себе, что должность городничего Еревана – это политическая должность, в противовес властям Республики Армения.
Городничий – это ассенизатор. Горожане срут, а Городничий должен убирать за ними говно. А потом, канализация, водопровод, лифты, крыши и общественный транспорт.
У городничего других функций нет.
А самое знаменательное событие в городском муниципалитете Ереване произошло тогда, когда городничим был Тарон Великолепный.
Придурочная Анастасия Волочкова в большом декольте зашла в будуар городничего, а Тарон Великолепный так и уткнулся носом в ее молочные железы и никак насмотреться не мог, когда вручал ей букет из ведомственных хризантем. Бедный парень до этого кроме подмышек фееричной Грануш Акопян ничего не видел.
А когда я в первый раз зашел в кабинет тогдашнего нашего грозного городничего – Вардана Гукасяна – он бросил дела и спросил: - У тебя лицо знакомое! Ты с какого двора?
На этом строится Конституция городского парня.
Послушайте бессмертную композицию Адриано Челентано “Парень с улицы Глюк” и вам все станет понятно.
В чем трагедия кандидатов в Городничие Еревана?
Они абсолютно не знают свой город.
Почему социолог Карен Саргсян заведомо обречен?
Потому что, он мыслит прогрессивными, протестантскими, англосаксонскими категориями и оскорбляет Путина в городе, где Путин – божество, а половина горожан – латентные сталинисты и экстравертные ватники.
В этом плане у кумира брюсовских сосулек и надувных сисек Занзибара гламурного ватника и моего друга – Виктора Мнацаканяна – больше шансов, хотя городничим станет унылый контрацептив с ароматом тавушской лесной хвои – Тигран Авинян, который почему – то побрился.
Вот если бы Бармалей № 2 побрился, или его бы побрили в местах не столь отдаленных или в ЗАГСе – то, это стало бы событием регионального масштаба.
Когда – то я хотел ему подарить бритвенный станок Gillette и пену для бритья Nivea, дабы мой подзащитный в будуаре старой клячи Луиз Симон Манукян прилично выглядел.
Это мое доброе намерение оформил в письменной форме и голубиной почтой отправил в Святой Престол.
Через три часа позвонил тогдашний председатель союза кинематографистов, контрацептив в ворсинках и катышку – Рубен Степанович Кеворков ( Геворкянц) и говорил: - В очередной раз ударил кулаком по гвоздю? Ты почему Его Преосвященству написал письмо на русском языке?
Я вежливо ответил: - Не знал, что он читает по – армянски!
Говорит: - Если бы ты не был автором фильма “Армянский хлеб”, то за такое письмо исчез бы с лица земли!
Отвечаю: - А я такой! Я так живу! В этом мой смысл!
Это еще в 2012 году.
Этому меня научила моя бабушка Гоар.
Когда умер Андропов, мне было 13 лет. Нежный, переходный возраст. Она мне сказала: “Если к тебе на улице подойдут люди в серых костюмах и кожаных плащах, скажи, что в нашей семье его очень любили. Но я хочу, чтоб ты знал, как я их ненавижу! И если ты сам не научишься их ненавидеть, их власть никогда не закончится!
На встречу пришли благородные читатели из разных мест, но, конечно, в основном были ереванцы из раньшего времени.
Как ни удивительно, мы продаем книги в 50 стран мира, но больше всех меня любят ереванцы из раньшего времени.
У меня к Еревану очень нежные чувства, поскольку я вижу его беззащитность и декоративность центра.
У Николы столько культуры нет, но однажды он сказал:
“Во все трагические времена Армению спасала городская культура Гюмри!”
Почему для меня была так важна вчерашняя встреча, и почему я намедни съехал с катушек?
Таких встреч больше не будет, во всяком случае в ближайшее время. Все дело в Турции, вернее, в совместном проекте.
Многие детали я не могу раскрыть, но скажу, что я сейчас в достаточно сложном положении, из которого выйду с честью и достоинством, как всегда.
А с катушек съехал, потому что когда вы пишите, что вам наплевать на мои проекты про Геноцид, что как – нибудь переживете, то учитываете, что это читают в Турции.
Поэтому, я хотел ликвидировать свой аккаунт.
Вы иногда забываете, что мой аккаунт – это не эфир Боцмана вселенской справедливости в бурлящих водах колбасного равнодушия – Ромы Багдасаряна. Хотя, боцману Роме я безумно благодарен – за то, что он отфильтровал мою аудиторию. Он избавил меня от публики девятого вкуса. Поэтому, вчера на встречу пришла самая изысканная публика. В том числе, из Москвы и Киева.
Из правительства, на самом высоком уровне сказали, что спецслужбы должны проверить моих турецких партнеров на предмет их связи с турецкими спецслужбами, а меня – в Турции, по тому же делу.
Есть и другой фактор.
Пол Еревана – это российские спецслужбы и кремлевская пятая колонна. Ваш Армен Чибухчян в далеком Глендейле ни за что не несет ответственности, А я живу в своей стране и х*й положил на российские спецслужбы и кремлевскую пятую колонну Еревана.
В связи с этим, глубоко символично, а местами даже метафорично, что вчера почетные гости из Москвы подарили мне изысканную водку Kremlin, в бутылке которой я замурую кремлевскую пятую колонну Еревана.
Представляете мой уровень?
Вчера на встречу специально приехала чемпионка по синхронному плаванию.
Это же прекрасно!
А я по фигуре заметил и вежливо спросил. Я же не только на глаз определяю размер бюста.
Бабушка Гоар научила как ненавидеть КГБ, из – за моего прадеда – мятежного монаха Тер Акопа Хачванкяна.
А мой дед – дикий шофер Длинный Геворг из клана жестоких людей – научил распознать женскую красоту.
Сказал: - Чтоб распознать настоящую красоту женщины, надо в 5 утра залезть в ее спальню, разбудить и посмотреть ей в лицо.
Естественно, я спросил: - А как я попаду в ее спальню в 5 утра?
Ответил вопросом на вопросом: - Ты мужчина или баран?
Хорошо, что не плюнул мне в лицо. Он все время плевал мне а лицо.
Но самый главный урок и таинство вчерашней встречи было в том, что благородный читатель подтвердил мою ответственность перед ним. После встречи со мной посмотреть на кандидатов в городничие, это как любоваться сваркой в 2 часа дня, когда на улице 40 градусов.
Когда Донаре Ганди сказал, что я внук Длинного Геворга, она на мгновение загрустила, а потом сказала: - Выходит наша Аракся Гюльзадян – твоя тетя!
Так красиво сказала: “наша”
Когда ты создаешь настоящее произведение искусства, то всегда наступает момент, когда уже не принадлежишь себе.
В этом и было таинство вчерашнего дня.
Низкий поклон всем, кто вчера не испугался и пришел.
