Слово Маэстро
Расскажу о текущих делах, а потом по традиции перейдем к чувственной стороне кинематографа.
Можно написать что – нибудь поэтическое, возвышенное.
Поездка в Ереван была достаточно бюргерской и нежной.
Естественно, самое главное, что специальная литературная бумага для трех книг – на месте.
В издательстве состоялись очень плодотворные переговоры и обстоятельный разговор.
Выяснилось, что у нашей матрицы “От восьми долларов до бесконечности” нет аналогов в Армении.
Речь идет об авторском издании, что представляет собой юридический термин.
То есть, с одной стороны ни один писатель не в состоянии издать свои книги, а с другой стороны издательству очень сложно мне что – то предложить.
Допустим. приобретение авторских прав.
Возник вопрос: сколько предложить за авторские права книг. которые будут продаваться и через 200 лет?
Об этом шла речь?
Издательство прекрасно знает две вещи:
- Все мои книги очень быстро окупаются.
- Такое высокое типографское качество больше никто не гарантирует.
Мы работаем по принципу: чем дороже, тем лучше. Произведение искусства всегда должно стоить дорого.
В этом плане фильтрация читателя пошла на пользу.
Теперь уже речь не идет о благородном читателе и читателе халявном.
Мы уже имеем дело с элитным, эксклюзивным читателем.
Разница в том, что моему эксклюзивному читателю глубоко наплевать на то, сколько стоят мои книги.
Если это мои книги, то он непременно купит, сколько бы они не стоили.
Недавняя нервотрепка была вызвана именно со сроками приобретения литературной бумаги, и этот вопрос решился.
Следовательно, теперь я диктую условия.
Теперь у меня вообще переходный период, вместе с переходным возрастом.
Есть предложение применить к презентациям академический подход. Я с этим не совсем согласен, потому что это делает меня частью системы, а люди меня очень нежно любят. за то, что я вне всякой системы.
Что это значит?
Грош цена таланту писателя или кинематографиста, если у него нет гражданственности. А у человека системы не может быть мнения, гражданской позиции.
В этом плане я в достаточно опасном и ответственном положении: моему Слову люди верят больше, чем словам правительства и парламента.
Я организовал контрольные встречи в Ереване, чтоб для себя выяснить: какой с меня спрос?
Вот если завтра армянские писатели в полном составе перестанут писать книги, армянские кинорежиссеры перестанут снимать фильмы, то на них никто не обидится.
На них никто не обидится, потому что от них никто ничего не ждет.
А опасность ситуации в том, что благодаря мне очень много людей в Армении не теряют веру, а это колоссальная ответственность для меня, поскольку надежда – это очень опасная штука.
- Скажите, с Арменией все будет хорошо? – это самый часто задаваемый вопрос, который адресуется мне, хотя по логике вещей должен быть адресован президенту, премьер – министру, членам правительства или депутатам парламента.
Этот вопрос ограничивает меня в узкие рамки и делает заложником. Уже возникает чувство, что я не принадлежу самому себе.
Но на этот вопрос я даю один типовой ответ:
пока я живу и работаю в Армении, значит с Арменией все будет хорошо! Вот если я уеду из Армении, тогда вам стоит задуматься о судьбах Отечества.
А я никуда не собираюсь уезжать, поскольку в Армении мне невыносимо комфортно.
Армения – одна из самых комфортных стран для жизни.
Естественно, личность моего – планетарного масштаба должен бывать в Париже, Лондоне, Нью – Йорке, Риме, Берлине, но исключительно по делам.
А люди меня любят не только за творческое качество.
Не в меньшей мере и за то, что за все эти годы я не стал сукой, как ни старались из меня делать эту самую суку.
Если вы думаете, что мне не предлагали стать членом союза кинематографистов, получать государственное финансирование, поддержу бизнес – сообщества, банков, то вы глубоко заблуждаетесь, друзья мои!
Я уже не говорю про попытки вербовки.
Вы когда – нибудь видели, чтоб армянский деятель культуры, живущий на кормовой базе государства, высказал мнение. точку зрения, которая бы хоть чуть – чуть отличалась от точки зрения государства? Даже сейчас, когда Армения – свободная страна и за это не сажают.
Между тем, любая власть презирает в первую очередь тех, кто ее боится.
Такова диалектика жизни.
Я понимаю тревогу у людей в Армении. После поражения России они оказались в зоне турбулентности.
Это от отсутствия внутренней Конституции и Кодекса.
Это субстанции, которые никак не должны зависеть от качества власти. Когда человек подстраивается под любую власть, то он автоматически превращается в тряпку.
Вот когда мой дед – дикий шофер Длинный Геворг из клана жестоких людей – говорил, что с государством нельзя играть в азартные игры, ибо государство сначала семечку подсолнуха кладет тебе под язык. а потом литровую бутылку сует тебе в жопу и требует подсолнечного масла – имел в виду ,что всякий договор с властью есть договор с дьяволом.
Судьба меня отгородила от этого.
В издательстве мне сказали, что государственный гонорар армянского писателя – это 1000, максимум 2000 долларов, который он в худшем случае бездарно потратит, а в лучшем случае жена отберет и долги раздаст.
Эта публика очень плавно из жертв Третьей Республики трансформировалась в коллективную жертву ипотеки.
Но это в том случае, если государство писанина армянских писателей сочтет необходимыми для государства, что случается крайне редко. И вполне оправдано, что меня не может быть в этой системе.
Мы говорим о будущем Армении.
80 процентов населения не видят этого будущего, в виду того. что больше нет возможности продавать на Руси, скажем так, символические помидоры, поскольку мир для армянского торгаша – лавочника за пределами своей лавки перестает существовать.
В чем главной парадокс времени?
Когда русские приезжают в Армению, то сияют от счастья.
Когда армяне из России приезжают в Армению, то у них с харь говно капает. Типа, опять мы вернулись в эту Армению?
Вчера мне задали вопрос:
почему я изменил хронологию?
Для меня было важно написать новейшую историю Армении.
Я должен был ответить на один вопрос:
почему большинство армян поражение России восприняли намного более болезненно. чем условное поражение Армении?
Потому что, армянские лавочники – элита общества – во время армянской войны ничего не потеряли. Потеряли только матери, жены и сестры погибших солдат – и хватит лукавства и декоративной сопричастности.
А в связи с поражением России они потеряли самое святое – свою лавку.
Если церковь, где крестили армянского лавочника переоборудовать в мечеть, он на это закроет глаза. Но попробуй прикоснуться к его лавке – он разорвет тебя на куски.
Собственно говоря, все мои проблемы с той идиотской властью и с не менее идиотской церковью были основаны не на идеологи, а на том, что моя гражданская позиция наносила ущерб их лавкам.
А для армянских попов даже алтарь церкви – лавка, которая должна приносить доход.
Высоцкий очень давно об этом пел:
И ни церковь, ни кабак –
Ничего не свято!
С годами вы поймете, друзья мои, но сегодня всего четыре явления представляют угрозу национальной безопасности Армении.
Это служба национальной безопасности, министерство обороны, армянская апостольская церковь и армянские деньги России,которые, слава Богу, скоро закончатся.
Украина сегодня выигрывает войну потому что с 2014 года занималась люстрацией этих структур.
Это я не с воздуха говорю.
Знаете когда в Армении Служба Национальной Безопасности и Армянская Апостольская Церковь меня оставили в покое?
После того, как мне дали Преподобного Сергия Радонежского, по решению председателя жюри – Митрополита Тихона Шевкунова – личного, не к столу будет сказано, духовника Путина и по благословению табачного патриарха московского и все Руси – Гундяева. Оперативный псевдоним “Кирилл”.
Тогда я сказал армянским чекистам, как в гражданском, так и в рясах: “Ваше соблюдение субординации перед непосредственным начальством просто умиляет!
Горжусь вами!”
И сегодня Армения сталкивается лицом к лицу с главным врагом – Кремлем.
Это наш последний и решительный бой, где пока что погибает рядовой украинский солдат.
Поэтому, редактор Наталья очень точно указала в аннотации ко второй книге “СпокуZа” взаимосвязь между расстрелом парламента Армении и российским вторжением в Украину.
Это и ответ на вопрос, почему Новую трилогию сделал раньше Народной трилогии.
Я вообще не сомневаюсь в светлом будущем Армении.
Хотя, дорога к этому очень тернистая, поэтому в самой Армении меня больше всего волнует дорога будущего:
дорога жизни: “Север – Юг”.
Сегодня сильно обрадовался, когда увидел, что значительно продвинулись в сторону наших краев.
Это главный индикатор армянского счастья: дорога жизни.
Если эта дорога строится, несмотря ни на что, значит у Армении прекрасное будущее.
В конце концов, вся Америка построена у дороги, а не перекати поле мотыльки не живут.
Это я про убогую, армянскую пятую колонну Кремля.
И если эти слова до марта следующего года не окажутся пророческими, то готов повеситься на ваших глазах.
Теперь, мы с импресарио Норайром приняли несколько важных стратегических решений.
До презентации Новой Трилогии, сроки выхода которой нам скажет издательство, мы организуем помпезный, промежуточный Бенефис Александрапольского Аристократа.
Ненормально помпезный.
Это крайне важно, потому что я должен взять огонь на себя.
Это я должен ликвидировать кремлевскую пятую колонну Еревана, и Бенефис пройдет на русском языке.
Во – первых, я должен отделить русскую культуру от русскоговорящей швали Армении.
Во – вторых, элитарный читатель намедни подтвердил свою любовь ко мне, и вручил новый мандат легитимности.
И за надежду, которую я дал избранному читателю, я несу ответственность.
Поэтому, очень часто вспоминаю послевоенный итальянский фильм: “Два гроша надежды”
Due soldi di speranza.
Photo by Alex Terzikyan
